На этой планете мы – живьём… - Павел Владыкин

Я решил съездить по названному адресу. Дом оказался на остановку дальше. Я нашел номер квартиры, позвонил. Дверь в общий для нескольких квартир коридор открыл хмельной мужчина. Я спросил Надю. Мужчина ответил, что такой здесь нет. Я сказал, что эта Надя взяла у нас вчера собаку Рому. «Нет здесь ни Нади, ни Ромы», – ответил мужчина. Тут из-за дверей раздался собачий лай и вышел парень, видимо, сын мужчины. Я не мог уйти, не развеяв сомнения. И рискнул сказать, может быть, малоприятное для мужчины: «Она говорила, что живет с отцом-инвалидом и братом. Ну, разрешите мне зайти в коридор».

Мужчина обозлился: «Вот только попробуйте переступить порог! Идите, идите отсюда!» Я повернулся и пошел к лестнице. Пьяноватый мужчина сопровождал меня, хромая, и агрессивно твердил: «Нет здесь девушки Нади! Нет здесь собаки Ромы!» Он прошел несколько ступеней за мной.

Ох уж эти «хорошие руки», берущие по объявлениям бездомных животных!

Итак, это обман?! Телефон ложный, квартира сомнительная. Мы очень расстроились. Для чего надо было обманывать?! Конечно, могло быть и так: девица не желала, чтобы мы знали адрес, хотела обрубить концы. Вспомнили мы равнодушие Нади к Роману, она его даже не потрогала, не погладила, лишь деловито прицепила брезентовый поводок. А дочь сказала мне: «Да и как она выглядела, со своими подкрашенными зеленым карандашом глазами!»

Слыхали мы и читали, что есть такие люди, которые перепродают собак, особенно, породистых – для отправки их в Китай, в котором в те годы был собачий бум. А через месяц я услыхал по радио, что на рынке в Молотилихе работало и было закрыто корейское кафе, в котором готовили гуляши из собак. Известно, что для корейцев и китайцев это обычное блюдо. Но нет, Рома совсем не подходил для этого, он был очень худой, да и породистый, что сулило выгоду новым владельцам. Нет, не мог Ромушука вот так погибнуть.

Был к нам еще один звонок. Позвонила та женщина, у которой двое мальчиков. Мы ей сообщили, что уже отдали пса.

Нет, Роман не погиб. Но пропал. Так пропал и Рома предыдущий. Так пропадают наши хорошие знакомые или любимые люди, которые уехали надолго и насовсем. Их мы не увидим больше. Они исчезли из нашей жизни, будто их нет вовсе.

Но ведь Рома может вернуться. В каком обличии? Ведь только представить, что есть реинкарнация, переселение душ… Кто я? Кто я теперь? Холод… Это и есть – собачий холод?! Мысли короткие. Проблесками. Между какими-то сильными запахами. Между прыжками. Когда быстро бегаешь и форсируешь голос: «Ах!.. Ах!.. Ав!.. Ав!..»

Если бы можно было вернуть Рому первого и Рому второго! Ох и зажили бы мы! Зажили бы, зажили… Как бы мы зажили!..

Смертельный миг триумфа

В охотничьей избушке основательно засели мы вдвоём – я и бывший егерь Пьяных Иван Семёнович. Вот тебе, Семёныч, магарыч – рассказывай…

– Ну, вот – в Гилях есть зароды. Там живут сеголеток с матерью. Огурец протяни… Лоси там давно водятся. Зверя там часто берут.

– А кроме Гилей, где еще можно брать зверя?

– Да на вырубках под Панкратами. Там ров есть глубокий. На днях видел собственными шарами стадо кабанов.

– Расскажи то, о чем я просил.

– В тот день еще дома поделились на загонщиков и стрелков, как всегда. Но, бывает, делёж идёт всю дорогу до места охоты. Всегда находятся несогласные.

Загонщики двигались шумно, даже с перебором. Стрелки замерли, не дышат. Но шибко заполошно шли загонщики. Далеко услышал зверь, испуг нарастал. Это была лосиха. Ближе всех оказался Умкин. Он и погнал корову на Лобанова, который засел в стогу. Но давно напуганная лосиха свернула раньше. Она перебежала сильно заснеженную речку. Дала круг. Успокоившись, сделала лёжку. А потом вернулась в поле, на облюбованное место.

– А что было дальше?

– Вернулись мы в избушку. А потом бригадир снова повёл нас в лес. А ты чё не пьёшь? Давай обрадуемся. Ну, в «буран» побросали лыжи. Рюкзаки оставили в избе. Я двадцатым был в лицензии на лося. На этот раз не загонщиком, а номерным. Лось шёл метрах в восьмидесяти от меня.. Я мог только пугнуть его. Пропустил лося. А соседний номерной стрелок пальнул. Понял, что промахнулся, и еще раз выстрелил.

Я подошел к добыче первым. Стрелявший номер сказал мне: «Добей». Пошел я добивать, но рука не поднялась. Да и не надо было. Лось кровью изошел.

А что сделал этот стрелявший номер? Он скатал свинцовый лист. И бил лося как жаканом. Первый выстрел только прошил кожу на холке, и пуля улетела в лес. Вторая пуля угодила в легкое. Там скатанный в трубку свинец развернулся. Изорвал лёгкое. Кровь через ноздри почти вся и вышла.

Все набросились на того охотника. С тех пор я ружье пополам переломил и перестал охотиться. Но по привычке приезжаю сюда, с охотниками общаюсь. Я человек природный, лесной.

Охотничья удача от многого зависит. Например, от места. Вот у русака круг – десять километров. У беляка – пять километров. И зайцы возвращаются на старое место. Правильно выберешь позицию, вот тебе и удача.

Везение зависит и от распределения. Загонщику лосей не важно, где он стоит. Получит он лосиные ноги. Гон – дело механическое, без особых затей. А вот распределение по номерам – дело важное и потому договорное. Если лось на виду у двоих номерных, стрелять может только один, тот, к которому сохатый ближе.

Зверь часто выходит победителем в борьбе с человеком. Сколько живу, все удивляюсь сообразительности животных. Однажды охотники медведя – радиослушателя обнаружили. Он забрался на столб с радиопроводами и голову к проводам прижал. Если бы там электрический ток был, не полез бы. Ведь он же не дурак.

Ну так вот, шум опять пошел, будто полроты гонят лося на номера…

А другая бригада (как это не сказать) пошла на кабанов. Целый воз гнилых апельсинов подвезли. Кабаны кормиться прибежали. Двух кабанов там подстрелили.

«Умку» хоть в книгу рекордов ставь. Одним выстрелом однажды взял Умкин лося и глухаря. А Вениамин Дарский, было дело, дуплетом сразил двух кабанов.

Арсеньев, по прозвищу Дерсу Узала, как-то раз, поспешив, вместо сохатого чисто подрезал кустарник, будто пилой напилил… Однажды в лошадь по ошибке стреляли. Она ускакала, и судьба ее неизвестна.

Давай еще по маленькой! Капустку цепляй.

Но многие лоси проскальзывали как мыло. Живыми проходили через все номера.

Чего тебя еще интересует? Тепло у нас. Вон как меня разморило.

Когда это случилось, в избе тоже жарко было. Всех с вечера сморил сон. Лишь дежурный не спит – следит за собаками, за ружьями, сохраняет очаг. Под утро кашеварит. Один дежурный рассказывал, что кое-кто хохочет во сне. Может быть, анекдот только-только дошел…

Закон – вдоль номеров не стрелять. Встал на номер – замри, не дыши…

Номера встали около лесной дороги. По логу загонщики топчут снег. Их услышал на лежке лось. Встал, длинноногий, высоко вскинул рога.

По свежести кала наши доки-загонщики определяют, давно ли зверь прошёл. На зуб пробуют. Вот тут след ещё не замерз. Шаг размеренный и редкий. Сохатый шёл через кустарник – ветки подломились. Не пуган, похоже, рогатый…

Гонят загонщики лося на стрелков. Предохранители сняты, курки взведены. Все примечает номер. Шумно взлетел тетерев… Раздался хруст… С осин слетел снег… Куст шевельнулся… Все приметы – зверь движется. Вот показалась голова с ветвистыми рогами.

– Говоришь как по – писанному.

– Так ведь вы всегда так пишете. А мы привыкаем так говорить. Чтоб вам было проще писать-сочинять…

Лось, вспугнутый загонщиками, осторожен, напряжён. Стоит, шевелит ушами. Могучий, благородный зверь вышел на выстрел.

Стрелок поймал в цель лопатку. Задержал дыхание. И плавно нажал на спуск. Лось вздрогнул. Пробежал метров пятнадцать, скатился в лог и там упал.

«Снимайте номера!» – кричит стрелок.

Тут же начинают разделывать тушу. Идёт съемка видеокамерой. Лося разрубили на четыре части. Ждут «буран». Загружают в него мясо. Кто-то схватил фал и покатил на лыжах за «бураном» к избушке. Вот так всё делается.

Ну и без кабана уезжать негоже. «Бугор», командир, пошел в разведку. Вдруг кромкой леса идёт лиса. Охотник вскинул карабин (полный магазин патронов). Свистят пули. Только порошу они подняли. В миг лиса исчезла в лесу.

– С пятисот метров брать лису – глупость! – орет сзади будто вечно сердитый Конщиков.

«Бугор» вернулся и увлек всех в лес. Там на поляне, на располовиненной копне лежит темная масса.

– Да это же мужик в телогрейке. Спит, на солнышке пригрелся. Пьяный, наверное, – говорит «Дерсу Узала».

Чуть шумнули. Мужик поднял голову, обнажив большие клыки. Это был кабан. «Мужик» спрыгнул с копны и пошел наметом по снегу. Загуляев – «зоркий глаз» – застрочил из «сайги». К нему другие присоединились. Только зря все. Кабан метнулся в хвойный лесок и там исчез. Пересекли лесок. На след вышли – ни крови, ни шерсти на кустах. Сумел засоня-кабан уйти.